Зовите меня просто: Жанна д'Арк-2

Следим за перипетиями еще одной реальной судьбы вместе с писательницей Маргаритой Лосевской. Нас ждут интересные воспоминания в контексте знакомой для многих читателей реальности любимого Коврова в 70-8-0-х годах прошлого века. Каковы они приметы и нравы ушедшей эпохи? Читаем...

Продолжение. Начало опубликовано в рубрике "Ковровские литераторы" 24 августа.

Суд объявил перерыв. Жанна, а за ней мальчишки выскочили из зала, как пробка из бутылки шампанского, и бегом помчались к Октябрьскому рынку с криком, громкими воплями. Я плюхала за ними сзади и не понимала, почему они так орут. Рассыпавшись воробьиной стаей, пролетали по рядам рынка, задевая и сметая то, что лежало на досчатых прилавках. Вслед им летели ругательства, проклятья продавцов и покупателей. В ответ мальчишки выкрикивали дерзости и нецензурные слова. Жанна на бегу оглянулась и крикнула мне:

- Что отстаёшь, бежим с нами!

Спохватившись, я благоразумно ответила:

- Мне надо домой, меня ждёт мама.

Отстав, смотрела им вслед. Жанна - впереди. За ней стая. Издалека услышала поющий голос Жанны:

- Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе, к счастью дорогу свободы грудью проложим себе!

Мальчишки взвыли:

- Грудью проложим себе!

Теперь я понимаю, что тревога, наполнявшая их в судебном зале при виде пленённых товарищей, требовала выхода. Поэтому они так бежали, кричали, дико себя вели.

В конце 7-го класса наша любимая классная руководительница Анна Александровна Тихонова объявила, что введено смешанное обучение, и половину класса переводят в другую школу, где мы будем учиться в следующем году с мальчишками. Это было огорчительное известие. Но, к моей радости, Жанну тоже перевели в эту школу. Если рядом Жанна, то ничего не страшно.

В смешанной школе Жанна акклиматизировалась с первых дней. Поставила себя на равных с новыми девчонками, мальчишками и даже с учителями. Она была свободна в движениях, смела в высказываниях, независима в поступках. После нашего вступления в комсомол Жанну выбрали комсоргом класса, членом ученического комитета школы, членом комитета ВЛКСМ. Когда молодые учителя не могли воздействовать на некоторых хулиганистых мальчишек, они призывали Жанну в союзницы. Она имела какие-то неведомые рычаги воздействия на них и помогала блюсти дисциплину.

Иногда мальчишки бунтовали против её призывов к тишине на уроках. Когда она проводила на перемене воспитательные беседы, некоторые выкрикивали:

- Какая начальница выискалась! Какая командирша нашлась! Жанна - блюстительница! Жанна - надзирательница!

Жанна лучезарно улыбалась и заявляла:

- Зовите меня просто: (выдерживала паузу) Жанна д'Арк!

Все хохотали, а главный хулиган Генка Коробков миролюбиво вопрошал:

- А на костре гореть будешь?

- Если Родина скажет! - Отвечала Жанна.

Когда в интересы Жанны не входило соблюдение дисциплины, она могла создать сумасшедший дом, бедлам, хаос.

Как-то в начале 8-го класса тёплым сентябрьским днём я пошла к Жанне, чтобы взять учебник физики. Свой забыла в школе. У её дома с палисадником в разноцветных георгинах - толпа народу. Играют два гармониста. Празднуют престольный праздник. Из центра круга выходят одна за другой уставшие плясуньи. Там остаётся одна Жанна. В голубом ситцевом платье с белым платком в руке, лёгкая, грациозная она как будто парит в воздухе, не касаясь земли. В «цыганочке» поводит и дрожит плечами, как настоящая цыганка. Стеклянные бусы на шее искрятся, переливаются, как дорогое ожерелье. Большой белый платок порхает над головой, как чайка. Ей громко хлопают и кричат:

- Молодец, девка! Сбацай ещё «елецкую»!

Жанна «бацает». Из её кос выпадают ленты. Волосы пепельным облаком реют вокруг головы, захлёстывая лицо. Она останавливается, снимает голубой пояс и перехватывает им волосы. Гармонист Женя Маркин восхищённо смотрит на плясунью. Она, запыхавшаяся, с разгорячённым розовым лицом плюхается на лавку рядом с ним. Я подхожу к Жанне, отзываю её в сторону, прошу учебник и спрашиваю:

- А ты сама выучила физику?

- Нет, что ты! Я и не думала. Сегодня с утра гуляем. Вечером с Женькой пойдём в пойму.

- Но физичка может тебя спросить.

- Ну, и пусть. Мальчишки выручат.

Она отдала мне учебник и я ушла.

Весь наш класс не любил физичку Лидию Петровну, бесцветную, остроносую, нервную, крикливую, с жидким перманентом на голове. Почти в конце урока Лидия Петровна провозгласила:

- Козырева, к доске!

Выходя из-за парты, Жанна сделала знак рукой Генке Коробкову. Мальчишки загудели сквозь сомкнутые губы монотонно и тихо. Ребята на задних партах, укрывшись за спинами впереди сидящих, подносили к губам расчёски и гудели через них громче. В классе стоял сильный, непонятно кем производимый шум.

- Это ещё что! - Закричала учительница. – Прекратить немедленно!

Она пошла по рядам, сузив свои глаза с белёсыми ресницами, пристально разглядывая лица, в надежде обнаружить нарушителей. Сидящие на первых партах мгновенно прекращали гудеть и преданно смотрели на физичку. Когда же она миновала их, то они начинали снова, а задние изображали тишину и смирение. Учительница шла к доске. Обернувшись, видела безмолвствующие первые ряды. Но «заспинники» на задних старались изо всех сил. А у доски стояла отличница и не могла отвечать.

- Прекратите, вы мешаете своему товарищу! - Взывала Лидия Петровна. Она нервно передёргивала на плечах вязаную шаль, прикрывающую беременность. Но гул нарастал. Товарищ, то есть, Жанна, поводя плечиком, лицом изображая досаду, подтверждала:

- Да, в таком шуме невозможно отвечать.

Лидия Петровна решила проверить знания Жанны визуально, на доске. Но и здесь всё было рассчитано наперёд. Перед уроком Жанна сказала дежурным, чтобы они не мыли тряпки. И тряпки эти были сухие, заскорузлые, густо пропитанные мелом. Лидия Петровна пыталась стереть с доски предыдущие изображения. У неё ничего не получалось. Тряпка не вытирала, а размазывала мел по доске. Он летел на волосы, пуховый платок, запылял ей глаза. Она возмущённо кричала:

- Какое безобразие! Кто дежурный? Опять тряпку не вымыли! - И швырнула тряпку к порогу. Прозвенел звонок.

- Садись, Козырева! - Облепленная мелом Лидия Петровна, нервно проговорив задание на следующий урок, хватает журнал и вылетает из класса, отфутболив в коридор задетую ногой тряпку. За спиной она слышит взрыв смеха. 

Наш выпускной вечер после 10-го класса нельзя назвать балом. После школьной самодеятельности - танцы под аккордеон и пластинки в неуютном физкультурном зале. Никакого застолья. Никаких вычурных нарядов. У девчонок - белые банты в косах, светлые платья, подол которых скромно закрывает колени. И, Боже упаси! - Никакого намёка на макияж. И слова этого мы тогда не знали. Со мной и Жанной поочередно прошёлся в вальсе директор школы. Наступив ему на ногу, Жанна засмеялась и сказала:

- Давайте я наступлю вам и на другую, чтобы вы меня дольше помнили.

Маргарита Лосевская.

В материале использованы иллюстритивные фото.

Продолжение следует.